Допинг на олимпиаде

Оправдано ли генетическое усовершенствование?

Давайте заглянем в будущее. Приближаются очередные летние Олимпийские игры. Вот пловец загребает хирургическим путем удлиненными руками, пальцы соединены перепонками, дышит расширенными ноздрями (что позволяет сделать дыхание более эффективным). Звучит устрашающе, правда? Но только не для Энди Миа, который преподает биоэтику в Университете Западной Шотландии и недавно описал данный сценарий в газете Washington Post, называя его вполне естественным.
Самоусовершенствование — естественная человеческая потребность, даже если для этого потребуются хирургическое вмешательство или генетические модификации, — отстаивает свою точку зрения Миа. — В конце концов, древние греки ели особый вид грибов, чтобы увеличить выносливость и в результате — улучшить спортивное мастерство.  А мы должны отменить антидопинговые законы”, — пишет он.
Вопрос генетических манипуляций волнует устроителей Олимпийских игр. В частности, их внимание привлек очерк немецкого телевизионного журналиста, который подготовил репортаж о том, как он выдал себя за Олимпийского тренера, и получил предложение от китайского врача продать ему “генетический допинг”, в котором задействованы стволовые клетки. Под “генетическим допингом” подразумевается техника видоизменения клеток спортсмена путем воздействия на них генами-вирусоносителями или с помощью других изменений, улучшающих физическую форму спортсмена. Подобные методы, вносящие пожизненные изменения в организм человека, запрещены Всемирным антидопинговым агентством.
Генный допинг — сравнительно новая проблема, и очень серьезная — потому что его практически невозможно выявить. Прокомментировать мнение Миа я попросил Рональда Грина, автора книги Babies by Design: The Ethics of Genetic Choice — об этике генетического выбора. “Биохимическое либо генетическое вмешательство, цель которого — победа на Олимпиаде, — плохая идея”, — сказал он. И привел две причины.
Во-первых, такой подход может привести к “генетической гонке” в борьбе за Олимпийское золото.
Вторая причина: безопасность. Поскольку методика генетических модификаций существует не более 2-х лет, отдаленные последствия ее применения неизвестны.
В то же время Грин не считает, что генетическое усовершенствование должно быть запрещено ради того, чтобы сохранить целостность спорта. “Утверждение о том, что успехи в спорте зависят от усилий — ерунда. Спорт — это сфера генетического неравенства”, — считает он. В своей книге Грин указывает на то, что Ланс Армстронг от рождения обладает серьезными преимуществами, такими как экстрадлинные кости бедра и объемные легкие, перерабатывающие кислород с максимальной отдачей. Никто же не относит “естественные” преимущества
к категории незаконных, а Армстронг всего лишь выиграл их в генную лотерею при рождении.
Поскольку в одних людях природой заложены способности, а в других — нет, Грин рисует картину мира, в котором генотерапия используется, чтобы уравнять людей.
На фоне того, что методы генных модификаций становятся более безопасными и универсальными, Грин предсказывает, что многих родителей могут прельстить технологии, позволяющие ребенку преодолеть отсутствие координации движений на стадии плода и позже.
В связи с этим возникает вопрос этического характера. Генетический допинг модифицирует клетки взрослого человека, и эти модификации могут остаться на всю жизнь, но они не передаются по наследству. Генетические модификации, произведенные у зародыша, изменят каждую клетку и будут переданы следующему поколению. Детский генетический допинг поднимает вопрос информированного согласия. Имеют ли родители право производить изменения в генах своих детей, которые останутся на всю жизнь?
Если Грин прав, мои сыновья, создавая семьи, могут столкнуться с решением вопросов, которые никогда не вставали передо мной. К тому времени, лет через 20, генетические модификации плода могут стать рутинной процедурой. И как нам взвесить все аспекты этого “нового мира” с точки зрения здоровья и морали?
Андреа Усим, Washington Post